Двойная ответственность контролирующих должника лиц в деле о банкротстве

[Собака]

Возможно ли одновременно применить последствия недействительности сделок и субсидиарной ответственности?

Год назад к нам обратился клиент с вопросом:

«Если суд признал платежи должника недействительными и взыскал с контролирующих должника лиц перечисленные деньги, то можно ли этих же контролирующих лиц привлечь к субсидиарной ответственности?».

Ответ был положительным, так как они не вернули выведенные денежные средства. На тот момент кредитор уже обратился в суд с требованием о привлечении к субсидиарной ответственности, но суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявления. Суд подтвердил наличие оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но указал, следующее: раз суд применил реституцию по недействительным сделкам и уже взыскал денежные средства с контролирующих должника лиц (КДЛ), привлекать к субсидиарной ответственности на основании ст. 61.11 закона о банкротстве нельзя, поскольку КДЛ будет привлечен к двойной ответственности.
На тот момент судебной практики было крайне мало, и мы действовали по большей части с опорой на доктрину гражданского права.
[H2] Фабула дела[/H2]
В определении СКЭС ВС № 305-ЭС19-17007 от 03.07.2020 указано, что для решения вопроса о том, являются ли требования тождественными, в первую очередь необходимо определить их правовую природу. Проблема в том, что в указанном определении суд рассматривал вопрос о конкуренции двух видов требований: о привлечении к субсидиарной ответственности и о возмещении ущерба, причиненного преступлением. В основании двух этих требований лежит деликт.
Проблема нашего дела стояла в том, что не каждый опытный юрист сможет определить, каким же по своей правовой природе является требование о применении последствий недействительности сделок, что может повлечь принятие ошибочного судебного акта.

Например, в Постановлении АС Волго-Вятского округа от 08.09.2020 по делу

Для просмотра ссылки необходимо нажать Вход или Регистрация

указано, что применение двух различных способов защиты права одновременно к одному лицу противоречит принципам разумности и справедливости, а также может привести к двойному взысканию/

В конце 2021 года Верховный Суд вынес определение от 27.12.2021 № 308-ЭС17-15907, чем внес определенность в рассмотрение споров, в которых возникает вопрос двойной ответственности.
В данной статье мы рассмотрим четыре ключевых вопроса:

1. являются ли банкротные последствия недействительности сделки мерой гражданско-правовой ответственности;
2. возможно ли привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности при применении иных форм восстановления нарушенного права;
3. происходит ли «двойное» взыскание при применении последствий недействительности сделки в виде возврата полученного по ней в конкурсную массу и привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности;
4. как Определение СКЭС ВС от 27.12.2021 № 308-ЭС17-15907(7) повлияло на рассмотрение споров, в которых возникает вопрос «двойной ответственности».

[H2] Реституция как форма гражданско-правовой ответственности[/H2]
Следуя Указанию Верховного Суда, содержащемуся в определении № 305-ЭС19-17007 от 03.07.2020, определим правовую природу реституционного требования. Признавая сделку недействительной по основаниям ст. 61.2 и 61.3 закона о банкротстве, суд либо по требованию истца, либо по своей инициативе применяет последствия ее недействительности, предусмотренные ст. 61.6 закона о банкротстве.

Отметим, что в качестве меры ответственности ст. 61.6 Закона о банкротстве предусматривает не реституцию, а понижение очередности восстановленного к должнику требования, если таковое имеется.

Как отмечено в абз. 6 п. 27 постановления Пленума ВАС от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением гл. III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)"», понижение очередности восстановленного требования на основании п. 2 ст. 61.6 Закона о банкротстве является ответственностью особой природы.

Для обоснования этого тезиса ввиду практически полного отсутствия практики пришлось прибегнуть к мнениям ведущих цивилистов.

К. И. Скловский утверждает:

«Из п. 1 ст. 61.6 следует, что приобретатель имущества обязан вернуть полученную вещь в конкурсную массу, а в случае невозможности ее вернуть — компенсировать ее стоимость в соответствии с положениями ГК об обязательствах из неосновательного обогащения. Упоминаемые здесь убытки не указывают на ответственность, а лишь воспроизводят правило ст. 1105 ГК» .

Согласно позиции Д. О. Тузова:

«При реституции же истребованию подлежит, как правило, то, что получено лицом по недействительной сделке, а потому либо ему не принадлежит, либо составляет его неосновательное обогащение. Такой возврат никак не связан с причинением вреда и мерой ответственности не является».

Против деликтной природы конкурсного оспаривания в целях привлечения контрагента к гражданско-правовой ответственности Г. Ф. Шершеневич приводил следующий пример:

«...если основанием опровержения является деликтный характер действия третьего лица, то, как и во всяком случае гражданского нарушения, следовало бы ожидать вознаграждения за причиненный вред, а между тем мы имеем дело с возвращением полученного. Если основанием опровержения служит деликт, то сделка должна бы совершенно потерять силу и не могла бы сохранить свое значение для заключивших ее контрагентов» .

В нашем деле АС Московского округа, проверяя законность апелляционного постановления, отметил, что взыскание денежных средств, применяемое в качестве последствий недействительности сделок, направлено на приведение сторон в первоначальное положение и не препятствует привлечению контролирующего лица к субсидиарной ответственности5.

Таким образом, возврат полученного по недействительной сделке на основании п. 1 ст. 61.6 закона о банкротстве имеет кондикционную природу, что исключает любое использование этого механизма в качестве меры ответственности. Из указанного можно сделать практический вывод, что реституционное требование и требование из субсидиарной ответственности не являются тождественными.

[H2] Привлечение к субсидиарной ответственности при применении иных способов восстановления нарушенного права[/H2]


Согласно п. 8 постановления Пленума ВАС от 30.07.2013 № 62, привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности, как и взыскание убытков, возможно вне зависимости от того, имелись ли иные способы возмещения потерь, равно как и независимо от того, была ли признана недействительной сделка, повлекшая причинение убытков. Основанием для отказа в удовлетворении требований является только возврат в конкурсную массу полученного имущества.

Отметим, что п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 не содержит указания на субъектный состав, что свидетельствует о возможности одновременного применения нескольких способов возмещения имущественных потерь к одному лицу.

Несмотря на, казалось бы, однозначное толкование, по этому вопросу у судов есть три подхода.

[H3] Первый подход[/H3]
Суды при толковании п. 8 постановления Пленума ВАС от 30.07.2013 № 62 приходят к выводу, что применение двух различных способов защиты права одновременно к одному лицу противоречит принципам разумности и справедливости, а также может привести к двойному взысканию. Суды отмечают, что «иные» способы защиты права предполагают восстановление имущественных потерь должника путем предъявления требования к иным лицам, а не к КДЛ.

Применение нескольких способов защиты нарушенного права противоречит основным положениям гражданского законодательства.

Под повторным привлечением к ответственности суды понимают не повторное взыскание денежных средств в конкурсную массу с КДЛ, а исключительно вынесение судебного акта о взыскании. Вынесение судебного акта о взыскании денежных средств не гарантирует реальное исполнение указанного судебного акта, а потому не может свидетельствовать и о привлечении к двойной ответственности.

В большинстве случаев суды попросту не применяют разъяснения, изложенные в п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62, а также указывают на двойную ответственность КДЛ в случае применения двух способов защиты права.

[H3] Второй подход[/H3]
Суды отмечают, что признание сделок недействительными и применение последствий их недействительности не освобождает КДЛ от субсидиарной ответственности за доведение до банкротства, поскольку предмет и основание предъявленного требования о привлечении к субсидиарной ответственности и требований, рассматриваемых в рамках споров о признании недействительными сделок, различаются.

Согласно правовой позиции, отраженной в определении СКЭС ВС № 305-ЭС19-17007(2) от 03.07.2020, для решения вопроса о том, являются ли требования тождественными, в первую очередь необходимо определить их правовую природу.

1. По своей правовой природе применение последствий недействительности сделки не является формой гражданско-правовой ответственности, поскольку направлено исключительно на возврат всего полученного по недействительной сделке и на восстановление права требования контрагента к должнику.
2. Требование о привлечении к субсидиарной ответственности представляет собой требование к контролирующим лицам, направленное на компенсацию последствий их негативных действий по доведению должника до банкротства, т.е. является формой гражданско-правовой ответственности. Конечная цель предъявления требования о привлечении руководителя к субсидиарной ответственности заключается в необходимости возместить вред, причиненный кредиторам. Размер субсидиарной ответственности исчисляется по правилам п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве.

Таким образом, указанные требования различны как по предмету и основанию, так и по способу определения размера взыскания.

[H3] Третий подход[/H3]
Привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности при одновременном применении в отношении него же последствий недействительности сделки не является повторным привлечением к ответственности.

Ключевым юридически значимым обстоятельством в рассматриваемом подходе является реальный возврат в конкурсную массу взысканных денежных средств. В случае если последствия недействительности уже применены, но КДЛ указанный судебный акт не исполнило, привлечение его к субсидиарной ответственности не влечет двойную ответственность, а лишь может предоставить кредиторам иные инструменты для удовлетворения требований — это могут быть, к примеру, оставление требования за собой и инициирование процедуры банкротства КДЛ.

В определении СКЭС ВС от 17.08.2017 № 305-ЭС15-14221 содержится правовая позиция, согласно которой применение последствий недействительности сделок не исключает возможность привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности. Указанная правовая позиция, как и правовая позиция, содержащаяся в п. 8 постановления Пленума ВАС от 30.07.2013 № 62, не ограничивает субъектный состав лиц, выступающих должниками по реституционному обязательству и привлекаемых к субсидиарной ответственности, а дает общее толкование применения положений о субсидиарной ответственности без ограничения по субъектному составу.

Именно в таком ключе применяется позиция СКЭС ВС в постановлении 13ААС от 11.10.2019 по делу № А33-1661/2015 применительно к возможности привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности после применения последствий недействительности сделки, заключенной между ним и должником. Суд указал, что действующее законодательство не исключает возможность привлечения руководителя к субсидиарной ответственности при применении последствий недействительности сделок. Суд при вынесении решения отметил отсутствие ограничения по субъектному составу при применении нескольких способов восстановления нарушенного права.

[H2] Возможно ли «двойное» взыскание при одновременном применении последствий недействительности сделки и привлечении к субсидиарной ответственности[/H2]


Основная сложность рассматриваемого вопроса состоит в исполнимости судебных актов, которыми суд одновременно и применил последствия недействительности сделок, заключенных между должником и контролирующим его лицом, и привлек это же контролирующее лицо к субсидиарной ответственности. Крайне сложным видится вопрос именно «двойного» взыскания, по сути, одной и той же взаимозаменяемой суммы на стадии исполнения судебных актов.

В действительности же никакой сложности в исполнении указанных судебных актов нет. При наличии двух судебных актов (о применении последствий недействительности сделки путем возврата полученного в конкурсную массу и о привлечении к субсидиарной ответственности) в том случае, если один судебный акт будет полностью исполнен, то исполнительное производство по второму судебному акту оканчивается судебным приставом-исполнителем в порядке ст. 47 закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»; если будут исполнены оба судебных акта, то по позднее исполненному осуществляется поворот исполнения в порядке ст. 325 АПК.

Абзац 5 п. 16 постановления Пленума ВАС от 23.12.2010 № 63 (ред. от 30.07.2013) «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)"» применяется судами по аналогии, поскольку разрешает вопрос исполнения конкурирующих между собой судебных актов. Например, такой подход применяется в постановлении 8ААС от 13.10.2018 по делу № А75-2595/2016 и постановлении 7ААС от 24.05.2021 по делу № А27-18085/2018.

Таким образом, при применении двух способов защиты права к одному лицу «двойного» взыскания фактически быть не может, поскольку при исполнении одного взаимозаменяемого требования исполнительное производство по второму требованию прекращается.

[H2] Определение верховного суда от 27.12.2021 № 308-ЭС17-15907 и последняя практика[/H2]


В указанном деле рассматривался схожий вопрос тождественности требований: по первому требованию КДЛ выступал поручителем за должника перед кредитором-банком, а по второму требованию КДЛ отвечал за доведение этого же должника до банкротства в деле о банкротстве, в котором мажоритарным кредитором являлся этот же банк.

Верховный Суд отметил, что ответственность гражданина перед банком за неисполнение гражданско-правовой сделки и за причинение вреда, несмотря на совпадение кредитора по данным обязательствам, имеет разную правовую природу, что, в свою очередь, делает возможным предъявление банком требований по каждому из оснований.

Обязательства КДЛ по договорам поручительства и субсидиарная ответственность за невозможность погашения требований кредиторов должника являются солидарными в той части, в какой тот КДЛ как поручитель обязался отвечать за исполнение обязательств должником.

Само по себе совпадение должника по солидарным обязательствам не влечет необходимость предъявления требования об исполнении только какой-либо одной солидарной обязанности и утрату кредитором права требовать от должника исполнения другой солидарной обязанности.

Суд указал, что применительно к п. 1 ст. 325 ГК в случае исполнения КДЛ обязательства из договора поручительства подлежит уменьшению основное обязательство должника, следовательно, уменьшается размер субсидиарной ответственности этого КДЛ.

Таким образом, указанное определение СКЭС ВС во многом является прецедентным и дает ориентиры для дальнейшего развития практики по аналогичным спорам. Например, в Постановлении АС Уральского округа от 16.03.2022 по делу № А47-6983/2019 указано, что то, что заявитель кассационной жалобы называет «убытками вследствие признания сделок недействительными», является реституцией, которая имеет более правовую природу, нежели субсидиарная ответственность.

Суд отметил, что экономическая природа недействительной сделки как противоречия в цепочке торговых гражданско-правовых операций обусловливает единственный закономерно возможный способ собственного устранения — восстановления положения, существовавшего до совершения сделки, полного аннулирования и устранения ее последствий имущественного характера.

Таким образом, сейчас вопрос о том, что примененные последствия недействительности сделки и субсидиарная ответственность могут образовывать двойную ответственность за одно правонарушение, разрешается правильно — двойной ответственности в данном случае не возникает, но возникают два солидарных обязательства разной природы.

Для просмотра ссылки необходимо нажать Вход или Регистрация